— Есть такие люди, которые всем нравятся.

Да, есть. А знаете чем они больше всего привлекают? Своей внутренней свободой. Комфортом в своём одиночестве. Решительностью в достижении желаемого. Они не грубы, но несмотря на это большинство людей не рискнёт заговорить с ними первыми. Они не особо разговорчивы, но и не дадут другим заскучать в своём обществе. Весь мир начинает ощущаться лишь вокруг них. Всем нужно урвать хоть немного их индивидуальности, насладиться ей. Поэтому когда они внезапно ухо…
… показать весь текст …

Враньём себя лишаешь внутренней свободы и превращаешь в узника вранья.

Быть одиноким означает быть самим собою, ведь тогда ты можешь свободно развиваться, ни на кого не оглядываясь.

Полное одиночество — редкое состояние, а способность переносить одиночество встречается и того реже.

Я всегда завидовал людям, обладающим самодостаточностью: только она даёт независимость.

Все утверждают, что нуждаются в свободе, но на самом деле боятся её. Больше всего на свете люди боятся одиночества.

Оставшись одни, они уже через несколько минут ищут общества — любого, только чтобы заполнить пустоту.

Они боятся молчания, того молчания, когда находишься наедине со своими мыслями, ведя нескончаемый внутренний монолог.

Ведь тогда придётся полюбить собственное общество.
… показать весь текст …

Учись самодостаточному одиночеству. Учись внутренней свободе и независимости. Учись собирать себя.

Можно заметить лишь одно: все сложное получается наилучшим образом, когда человек свободен от себя самого.

Серость мира — знак, что пора душу пропылесосить, оглохшую и посеревшую от бездуховности душу…

Не перестать плакать ваша задача, а научиться смеяться.

Любопытство — надежнейшее лекарство от зависти: проникнув за покров внешнего, всегда обнаруживаешь, что завидовать нечему.

Смысл жизни так…
… показать весь текст …

МИНИ, а ТЮРКИ!

№ 1

Чуем ли мы?-
ту «внутреннюю свободу Духа»!
Нет —
раз не стремися к большему и светлому,
не имеем смелости сказать себе:
«Ша!- довольно пресмыкаться и бояться!
Жить надо аоотважнее и поважнее.
Какая там «свобода»?-
если ты — раб и земной червь!
А летать -то … хочется так.
… показать весь текст …

Враги нашей внутренней свободы — мания, что нам угрожают, норовя обидеть, и навязчивая идея, что нам что-то должны…

Для меня с годами свобода внутренняя стала одной из самых главных ценностей в жизни. Когда мы ориентируемся на то, чтобы понравиться кому-то, мы обеспечиваем себе невроз.
В последнее время я встречаю большое количество женщин, необычайно красивых, чрезвычайно за собой следящих и очень много вкладывающих сил и времени в свою красоту. При этом в большинстве своём эти женщины страшно несчастны. У них невроз, у них фрустрация, у них бессонница, и это они меня спрашивают: «А как быть счастливой?». И …
… показать весь текст …

«Читайте всегда с утра хотя бы две-три странички Пушкина…
Главное, чему нам нужно учиться у Пушкина, — это той внутренней свободе, которая необходима в творчестве и которой он обладал. Самое страшное в искусстве — это робкая чопорность, смешная надутость, подобострастие, стремление угадать чей-то вкус и угодить ему, боязнь унизить чье-то высокое знание, оскорбить каких-то спесивых людей. Если ты не отделался от всего этого, то лучше к Пушкину и не подступаться.»

Осознанность — единственный путь к свободе.

Знаете что вечером пришло на ум: должность должна быть рабом личности, личность не должна быть рабом должности. И не важно кто эта личность — мужчина или женщина. В этом творческое начало человека, его внутренняя свобода, ум и доброта. Даже совесть. Так умеют немногие, остальные просто деградируют.

• Противоречивый ли я человек? Нет, я совершенно монолитный.

• Важно быть не кем-то, а только самим собой. Пусть для кого-то странным, смешным, неприемлемым, а для кого-то замечательным, но только собой.

• В людях ценю индивидуальность.

• Ночь для меня — особое время суток, когда исчезают все отвлекающие факторы. Ночь наполняет меня ощущением мистики… Даёт чувство романтики.

• Музыкантами НЕобязательно рождаются, ими зачастую становятся, а вот единомышленников посылает в подарок Господь Бог…
… показать весь текст …

Мы должны решительно отвергнуть попытки увидеть спасение нашей культуры исключительно в убогой идеологии евразийства. Евразийство за последние годы приобретает у нас мракобесный, черный характер. Россия — это никакая не Евразия. Россия — несомненная Европа по религии и культуре. Европейская культура — культура общечеловеческая. Личность человека, его индивидуальные особенности, отличия, его талант и убеждения — более всего ценятся в европейской культуре. Личностный характер европейской культуры определяет ее особое отношение ко всему «другому», т. е. ко всему, находящемуся за пределами данной культуры. Это не только терпимость, но в известной мере и тяготение к другому. Отсюда и принцип свободы, внутренней свободы человека. И мы, принадлежащие к культуре России, должны принадлежать общечеловеческой культуре через принадлежность именно к культуре европейской. Мы должны быть русскими европейцами.

Внутренняя свобода есть способность духа самостоятельно увидеть верный закон, самостоятельно признать его авторитетную силу и самодеятельно осуществить его в жизнь.

—Как принять себя таким, какой есть-это, пожалуй, самый сложный вопрос для большинства людей в мире. Когда речь идет о весе, я вспоминаю огромных теток, шагающих по Нью-Йорку в лосинах, на которые свешиваются целлюлитные бока, а они улыбаются, рядом идут такие же крупные мужчины и такие же крупные дети. Всегда думала, надо же, какая смелость, сколько в них внутренней свободы и уверенности. Не буду говорить, что мы другие. У нас тоже тетки ходят в лосинах, но их гораздо меньше. Думаю, причина в социуме, есть некие догмы, которым мы должны следовать. Могу сказать про себя лично, даже когда я весила 56 кг., я дико не нравилась себе, потому что чувствовала недолюбленность по отношению к себе в семье. Когда повзрослела и стала набирать вес, вдруг поняла, что пора учиться любить себя самостоятельно, на это ушло 4 года работы с психологом. Это адский, титанический труд.

—Я всегда говорила: ну уберете вы меня со сцены, я буду книги писать. Запретите книги, буду рисовать, запретите и это, я все равно что-нибудь придумаю, все равно буду жить так, как хочу. С чувством все той же внутренней свободы. И они терпели.